Одной из самых старых в Самаре была Хлебная площадь. Когда-то здесь возвышались три храма: Казанский, Спасо-Преображенский и Смоленской Божьей Матери. По некоторым сведениям, Преображенская церковь была построена ещё в 17 веке, в 1762 году она горела, но позже её восстановили. Во второй половине 19-го столетии возле Спасопреображенского храма воздвигли церковь во имя Смоленской Божией Матери, где находилась чудотворная икона, по преданию, вынесенная из Персии. В ХХ веке храмы разрушили, а на их месте выстроили заводские корпуса. Кстати, на возведение этих корпусов пошёл тот же самый камень, из которого были сложены уничтоженные соборы.
А в самом начале нынешней улицы Алексея Толстого (а ранее – Обороны, а еще раньше – Казанской, по названию храма), когда-то стоял Казанско-Богородицкий храм. Он был построен в середине 18 века и вскоре стал считаться соборным. Здесь хранился колокол, подаренный Самаре Татищевым. Казанская церковь имела три престола и была обнесена оградой. Говорят, что, когда рыли рвы под фундамент одного из приделов, Сретенского, в земле находили множество человеческих костей, - по-видимому, именно здесь когда-то располагалось самое первое самарское кладбище.
Казанско-Богородицкий храм знаменит ещё и тем, что именно в нем в январе 1851 года был отслужен торжественный молебен во славу новой губернии – Самарской. Это здесь Преосвященный Феодотий, отслужив литургию, произнёс своё благословение губернской Самаре: «Благословляю тебя, Боголюбезный граде, Святою иконою Святителя Алексия, издалеча провидешаго и прорекшаго величие твое. Его Святительское, а с ним и Божие благословение всегда да опочивает над тобою. Аминь». Несмотря ни на что Казанский храм сломали, как и все остальные, а перед этим еще и поглумились над ним, разместив под его сводами тракторную мастерскую.
В ноябре 1855 года на площади вырос ещё один храм – «храм муз», как его называли газеты того времени, или, проще говоря, – театр. Он был одноэтажный, деревянный. Впоследствии его обложили кирпичом. Из плохих, кое-где заплатанных брёвен торчала пакля. У входа не было ни подъезда, ни какого-либо навеса над крыльцом. Говорят, в театре долгое время не было уборных, и «почтеннейшая публика» в антракте выходила «на волю», к боковой и задней стенке театра, и делала свои дела прямо здесь, на пустыре обильно унавоженной площади.
В марте 1886 года специальная губернская комиссия осмотрела здание самарского театра и пришла к неутешительному выводу: эксплуатировать это здание больше нельзя, а посему театр должен быть снесён. Столбы, на которых держалось здание, к этому времени покосились, а стропила сдвинулись со своих мест. Пару месяцев спустя здесь уже возвышались кучи мусора и, как могилы, зияли ямы, находившиеся когда-то под сценой, - это все, что осталось от «храма муз». Рассказывают, что когда здание доламывали, из дыр его фундамента вылезло полчище крыс, которые сомкнулись в колонны и неторопливо, в боевом порядке, направились через площадь к Самарке. Там, на склонах крутого берега, крысы рассеялись под хлебными амбарами. На всех, кто это видел, зрелище произвело колоссальное впечатление.
После слома деревянного театра на его месте был построен двухэтажный кирпичный дом с башней посередине. Здесь разместилась 1-я городская пожарно-полицейская часть. Над зданием, спроектированным Щербачевым, когда-то возвышалась каланча, а в её нише находился герб. С каланчи хорошо просматривалась вся округа, - так что самарцы могли чувствовать себя защищенными как от огня, так и от воровства и хулиганства.
Каланчу разобрали только в 60-е годы – увы, не потому что перевелись пожары и хулиганы, а потому что она обветшала и перестала выполнять своё назначение. Здесь же, возле пожарной части, раскинулись так называемый «вшивый базар» и Александровский сад, или, как его ещё называли, Лишин сквер.